ГЛАВА 2. МЕСТО ЖИЛИЩНЫХ ОТНОШЕНИЙ В КЛАССИФИКАЦИЯХ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ

Не секрет, что жилищному праву никак не удается найти свое место в системе российского права. Теория комплексных отраслей права (но не законодательства) не устраивает многих правоведов, не разделяется и критикуется ими.

Во-первых, необходимо учитывать связь общественных отношений с их правовым опосредованием. Одни общественные отношения могут регулироваться правом, а могут и нет, а другие в принципе не могут существовать вне рамок правового поля. И здесь дело не в том, какой интерес преобладает и движет в этот момент законодателем – частного лица или в целом государства (частное благо или общественное), на доказательство чего много сил было потрачено дореволюционными цивилистами , а именно в самом моменте зарождения данных отношений как правовых. Если само отношение возникло благодаря правовому регулированию, то его существование и прекращение также зависит исключительно от воли законодателя. Объективные факторы, безусловно, влияют на содержание подобных норм, но в данном случае они, относительно второй группы, минимальны. Если же отношение существовало и без правового регулирования, то роль законодателя видится лишь в необходимости такие отношения закрепить, поддержать, прекратить, другими словами, контролировать и направлять в нужное государству русло, руководствуясь как частными, так и общественными интересами. При этом, как правило, субъективные факторы и усмотрения законодателя в данном случае существенно ограничены, поскольку подобное вмешательство права в уже существующие отношения предопределено действием объективных законов.

Во-вторых, используя частично терминологию, предложенную В.

Как было показано выше, деятельность действительно служит содер-жанием для общественных отношений, выступающих в таком аспекте исследования их формой. Зависимость содержания от формы и формы от содержания позволяет согласиться с тем, что свободная деятельность приобретает форму свободных отношений, а, соответственно, несвободная деятельность – форму несвободных отношений.

Одновременно с предметным критерием автор сразу предлагает и критерий правовой. Значит, свободная деятельность становится частной, а несвободная – публичной. Данные термины уже являются отображением системы права, а потому вряд ли уместны на этом уровне классификации

Отношение может стать частным или публичным лишь после того, как соответствующие правовые нормы опишут эти отношения в своем содержании и определят государственную оценку подобных связей. Коль скоро о субъективных правах и правоотношениях речи не идет, значит, на частные и публичные делятся нормы права, выступающие в таком случае уже формой для соответствующих общественных отношений. Таким образом, в этом аспекте исследования общественные отношения должны рассматриваться не как форма для деятельности, а как самостоятельное содержание.

В этой связи, формируя дальнейшие группы, нужно говорить не только об уровне предметной деятельности, а рассматривать одновременно с этим сами общественные отношения с позиции их состоявшейся или ожидаемой правовой регламентации. Тогда можно выделить свободные или несвободные общественные отношения. Первые, во многом объективно предопределившие соответствующее правовое регулирование, поскольку основаны на действии экономических законов, уровня развития материальных отношений, способные к существованию вне рамок правового поля, возникают, существуют и прекращаются по воле их «полюсов».

Несвободные отношения существуют лишь в рамках правового поля, они возникают, существуют и прекращаются по велению государства. Закон прописывает условия их возникновения и существования, причем не рамочно, а предметно, четко фиксируя их содержание.

Однако ограничиться исключительно подобной дихотомией нельзя, поскольку она, несмотря на свой традиционный характер, не учитывает одной принципиальной особенности. В теории права, в цивилистике давно обратили внимание на то обстоятельство, что общественные отношения в тот или иной исторический период вдруг могут стать несвободными, или наоборот, превратиться в частные. Такой переход связан исключительно с тем, что сама по себе природа тех или иных отношений не всегда абсолютно предопределяет то правовое регулирование, которое избирает законодатель. Это первый аспект проблемы, который, как минимум, требует конкретизации понятий «свободная» и «несвободная деятельность».

Раскрытия данных понятий невозможно без обращения к категории «потребность», поскольку именно она лежит в основе человеческого дей-ствия и деятельности (а соответственно, и общественных отношений). Наше предположение заключается в следующем: дифференциация потребностей не может не привести к формированию особых групп общественных отношений, которые возникают с целью их удовлетворения. Обоснуем данный тезис.

Происхождение человека – длительный и неоднозначно оцениваемый специалистами процесс. Однако мало что можно возразить утверждениям известных ученых отмечающих, что «…став общественным существом, человек не перестал быть биологическим организмом. У него, как и любого животного существуют определенные биологические потребности…, удовлетворение которых – необходимое условие его бытия» .

Это позволяет утверждать, что существуют потребности, без удовле-творения которых человек не может существовать как биологический вид.

А. Прасонс указывает, что «жизненный уровень» любой группы должен включать ее внутренние потребности, такие, как еда, жилье и т.д. , а его окончательная классификация потребностей представлена следующим образом: потребности (1) организма (в пище, в передвижении и т.п.), (2) личности (демосоциальные, экономические, духовные), (3) социальной системы, (4) культуры (духовные).

Д. Мэрдок, исследуя феномен культуры писал: «Культура всегда и с необходимостью обеспечивает удовлетворение базисных биологических потребностей и вторичных потребностей, возникающих на их основе» , поддерживает идею существования физиологических потребностей, как необходимых условий существования организма, Р. Мертон , а также Э. Гидденс, который обосновывает культурную обусловленность способов удовлетворения определенного набора биологически обусловленных потребностей . В. Н. Шубкин выделяет человека биологического, социального и духовного в зависимости от той потребности, которая им удовлетворяется» , а П. А. Сорокин указывает на наличие абсолютно необходимых потребностей человеческого организма и не абсолютно необходимых .

Наибольшую известность в настоящее время имеет иерархия потребностей, предложенная А. Маслоу. Основная гипотеза автора состоит в том, что из всех психологических составляющих человеческого поведения только «…базовые потребности могут считаться врожденными или биологически обусловленными (если не всецело, то хотя бы в определенной степени)» . Это позволило А. Маслоу произвести градацию низших и высших потребностей, установив следующую их иерархию: 1) физиологические (витальные) потребности; 2) потребность в безопасности; 3) потребности в любви и привязанности; 4) потребности в признании и оценке; 5) потребность в самореализации своих способностей и талантов.

Схожая классификация была предложена К.П.

Заслуга указанных теорий, которые следует относить к теориям содержательным , поскольку они основное внимание уделяют анализу факторов, лежащих в основе поведения человека, заключается в том, что они определили потребности как фактор мотивации личности и предприняли попытку классифицировать потребности и установить их взаимосвязь. Все эти теории близки друг к другу, хотя, безусловно, имеют и свои собственные нюансы. Однако в рамках данной работы они не представляют интереса, поскольку касаются, в первую очередь, проблемы иерархии потребностей, их подчиненности друг другу и механизма возникновения. Для нас важен тот факт, что предложенная данными учеными классификация потребностей на первичные и вторичные поддерживается большинством современных исследователей. Однако нельзя не обратить внимание на различие в подходах к биологической или социальной природе первичных (витальных) потребностей.

Ю. И. Семенов, прямо признавая существование биологических по-требностей, тем не менее, указывает, что «биологическое у человека всегда опосредованно социальным, пронизано социальным, находится под его постоянным контролем» . Т. Парсонс, исследуя структуру социального действия, отмечает тот факт, что любая потребность проявляется в процессе ее удовлетворения, который по своей сущности уже является социальным процессом . Давая определение социально-экономическим отношениям, М. Вебер отмечал, что любые потребности (физиологические или высокие идеальные) в конечном итоге требуют объединения в общество, что влияет на саму природу потребностей .

Однако, как представляется, именно данный вопрос, наименее значим для правовых исследований категории потребностей. Человек, безусловно, есть порождение природы, а, соответственно «никакая из человеческих характеристик не может быть абсолютно свободной от влияния наследственности» (А. Маслоу). Вместе с тем с другой стороны, человек, став существом социальным смог подчинить себе многие биологические потребности и научился их контролировать. Само их существование теперь предопределено современным устройством человеческого общества. Прав Ю.И. Семенов, когда указывает, что «Со сменой общественных отношений меняется и сущность человека. Непреходящим является лишь то, что люди всегда занимаются производством и всегда живут в обществе» . Что преобладает в человеке, когда он защищает себя от холода, строя или приобретая себе жилище: биологический инстинкт или вполне осознанный социальный фактор? Ответ на данный вопрос имеет существенное значение для психологии и социологии, но никак не для юриспруденции. Для права важно знать, что существуют потребности, которые априори не могут не удовлетворяться: они были, есть и будут всегда (пока не измениться физиологическая сущность человеческого организма).

Немаловажной классификацией потребностей, также разделяемой многочисленными авторами, является деление потребностей на индивидуальные и общественные. Очевидно, что индивидуальная потребность (точнее – потребность индивида) не может совпадать с общественной потребностью (точнее – потребностью общества). Диалектика единичного (потребности конкретного члена общества) и общего (потребности общества) в данном случае представлена в полной мере и пояснения не требует. Ряд исследователей добавляют в эту дихотомию указание на групповые (коллективные) и государственные потребности. Существование первых объясняется переходным звеном от потребностей индивида к потребностям общества, а вторых – самостоятельной формой государства, являющегося, по емкому высказыванию В.М. Хвостова «…только одним из видов человеческого общества» , а потому обладающего самостоятельными потребностями, отличными от потребностей человеческого общества в целом. Приводить дискуссию о соотношении понятий государство и общество в рамках данной работы смысла не имеет. Присоединимся к тем социологам и теоретикам права, которые, разграничивая понятия «общество» и «государство», тем не менее, рассматривают государство в качестве основного общественного союза, появившегося с целью упорядочивания человеческой жизни. Именно поэтому в идеальной конструкции потребности государства – это потребности общества, которые, в свою очередь, есть концентрированное (обобщенное) выражение потребностей его индивидуальных членов. Далеко не все потребности индивида (за исключением витальных), существуя объективно, могут осознаваться им, поскольку их неудовлетворение не влечет никаких отрицательных последствий для него и их удовлетворение не стимулируется государством. Общественные потребности, провозглашенные таковыми государством, должны быть доведены до членов общества, а поскольку между общественным и индивидуальным может существовать конфликт, то удовлетворение общественных потребностей подкрепляется принудительной силой государства.

Следовательно, рассуждая о потребностях индивида и тех отношениях, которые возникнут с целью их удовлетворения, значимым моментом являются условия их возникновения: одни отношения не могут не возникнуть, если человек желает сохранить свою биологическую целостность, а потому будут существовать до тех пор, пока существует человечество; другие – возникнут потому, что государство признало их общественно значимыми и наказывает индивида за отказ в такие отношения вступать, третьи – возникают по воле их участников в зависимости от индивидуальных жизненных обстоятельств, а потому, могут возникать, а могут и отсутствовать.

Установив выделение подобного рода потребностей, поддерживаемое большинством исследователей в общественных науках, перейдем к их использованию для конструирования видов общественных отношений. Как нами было отмечено ранее, при использовании классификации общественных отношений ее основания могут быть различными – объекты, субъекты, содержание данных отношений. В основе предлагаемой нами классификации лежат иные критерии.

В зависимости от вида потребностей, лежащих в основе возникновения общественных отношений, их следует подразделить на: 1. объективно-инициативные (предопределенные) и 2. субъективно-инициативные (непредопределенные). Вторая группа общественных отношений возникает на основе индивидуального осознания его участником объективно существующих потребностей, которое может наступить, а может и нет: все зависит от субъективных факторов, предопределенных конкретными условиями существования данного субъекта (его желаниями, интересами, образом жизни и складывающимися обстоятельствами и пр.). Невступление в данные отношения не повлечет для их участника никаких негативных последствий, кроме не-удовлетворения существующей потребности, понуждение к вступлению в них также отсутствует. Вторая группа общественных отношений возникнет в любом случае, индивидуальные участники отношений не способны повлиять на их возникновение. Вместе с тем, как уже было отмечено, потребности могут быть подразделены не только на биологические (витальные) и социальные, но и на личные и общественные. Признание государством определенной потребности значимой для существования общества (а значит и человека) делает эти потребности такими же объективно-предопределенными для индивида, как и потребности витальные. Разница лишь в том, что последние существуют объективно в силу физиологической природы отдельного человека, а вторые – не могут не удовлетворяться в интересах всего общества (потребность в защите государства, в уплате налогов и пр.). В сфере значимости данных групп общественных отношений не с позиции социологии и психологии, а с позиции права следует использовать следующие наименования. Субъективно-инициативные отношения следует считать добровольными, объективно-инициативные с точки зрения общественной значимости и при-знаваемые государством – принудительными, а объективно-инициативные с точки зрения витального характера удовлетворяемых потребностей – вынужденными.

И если термины добровольность и принудительность для правовых исследований являются вполне привычными , то термин вынужденность к привязке к общественным отношениям никем ранее в правовых исследованиях не использовался . Полагая целесообразным его введение в научный оборот, следует указать, что о вынужденности, как определенной социальной неизбежности, говорили известные социологи. В частности, Э. Дюргейм, рассуждая о социальных фактах писал о том, что существует «разряд фактов, отличающихся специфическими свойствами; его составляют образы мыслей, действий и чувствований, находящиеся вне индивида и одаренные принудительной силой, вследствие которой он вынуждается (выделено мною – С.С.) к ним» . Безусловно, говоря о вынужденности определенного поведения, ученый понимает ее с позиции социологии достаточно широко, имея ввиду любые объективно-существующие внешние обстоятельства, с которыми человек или не может бороться вообще, либо борьба с ними приводит к необходимости сильнейшего им сопротивления . Именно поэтому, термин «вы-нужденность» отношений, предложенный социологической наукой, может быть взят на вооружение и в праве, но с несколько иным содержанием.

Подводя итоги, сформулируем определения выделяемых групп общественных отношений.

Вынужденные отношения – это общественные отношения, в которые нельзя не вступать по причине биологического характера потребностей, лежащих в основе их возникновения.

Принудительные отношения – это общественные отношения, в которые нельзя не вступать по причине публичного закрепления существования общественно значимых потребностей, лежащих в основе их возникновения.

Добровольные отношения – это общественные отношения, вступление в которые предопределено субъективным усмотрением его участников для удовлетворения самостоятельно осознанных потребностей.

Данную классификацию можно представить в виде следующей схе-мы:

Рис. 1 Общественные отношения в зависимости от природы потребностей

Однако содержательная характеристика данных групп возможна не только с позиции природы потребности, но и с точки зрения того, каким образом данные потребности оказывают влияние на волю участников общественных отношений. Таким образом, это характеристика тех же групп общественных отношений с иного ракурса. Следовательно, по способу влияния потребностей на волю участников общественных отношений последние следует подразделить на абсолютно свободные, абсолютно принудительные, относительно-свободные и относительно-принудительные.

Для начала следует прокомментировать вопрос о том, каким образом нами понимается свобода. Свобода и право – неиссякаемая тема научных дискуссий. Нельзя не согласиться, что «Нет единого понятия свободы, едино только обозначение (термин), подразумевающий самые различные явления» . Именно поэтому многочисленные исследования феномена свободы, вероятно, никогда не смогут привести к определению, которое устраивало бы всех. Для нашего исследования важно указать несколько основополагающих постулатов, отталкиваясь от которых будет дана характеристика свободной и несвободной деятельности.

Для начала отметим, что нас интересуют те исследования, в которых затрагивается свобода деятельности участников соответствующих обще-ственных отношений в связке с правовой их регламентацией.

Очевидно, что человек никогда не может быть полностью свободен, поскольку он существует в обществе и должен мириться с теми нормами, которые в нем установлены, подавляя свои инстинкты, желания и потребности, соизмеряя их с теми общепризнанными правилами поведения, которые в нем действуют. Но именно данный факт, связь объективного и субъективного позволяет ученым утверждать, что «действительная свобода основывается не на самой себе, не на всеобщем духе и разуме, реальная свобода может иметь место лишь тогда, когда действия людей осознаны на познанной, реально существующей необходимости, когда действительная необходимость как комплекс конкретных объективных обстоятельств является в том или ином виде единственным детерминантом поведения человека» . Иными словами, объективная действительность, законы общества, нормы морали, права и т. д. не делают человека несвободным. Человек должен развиваться, объективно оценивать данные закономерности и установленные рамки, что сделает его истинно свободным.

Именно поэтому в правовых исследованиях категории «свобода» абсолютно правильным является отрицание существования абсолютной свободы и смещение акцентов при определении данного понятия на свободу выбора участника общественного отношения. Так, В.Ф. Попондопуло справедливо указывает, что «Свободная деятельность, каковой является деятельность любого частного лица как члена общества, основана на собственном интересе лица, на свободе воли, на возможности выбора цели, средств ее достижения, результата деятельности и процесса ее осуществления» . Указанный аспект свободы подчеркивается и в специальных цивилистических исследованиях: «Сущность гражданско-правового регулирования заключается в обеспечении свободному субъекту права свободной от произвольного вмешательства сферы, в рамках которой он действует, сообразуясь со своими интересами и мерой свободы, закрепленной в праве» .

Указанное позволяет согласиться с тем, что большинство основных начал гражданского законодательства (неприкосновенность собственности, свобода договора, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты), а также его норм-принципов (граждане и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе. Они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора»; граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права») в той или иной степени есть детализация именно свободы участника частноправовых отношений. Квинтэссенцией данного подхода можно считать определение предмета гражданского права, данного И. А. Покровским: это отношения, которые «есть область свободы и частной инициативы» . Таким образом, исходным и неоспоримым для нас является утверждение о том, что частное право регулирует именно свободные отношения участников, несмотря на наличие императивных норм, устанавливающих определенные рамки их поведения.

Следовательно, абсолютно свободные отношения в нашем понимании – это отношения, в которых воля участников данных отношений формировалась при наличии выбора варианта собственного поведения в вопросе о том, чтобы а) стать участником отношений и б) определить содержание данных отношений. Соответственно, абсолютность свободы в рамках права означает отсутствие каких-либо довлеющих над субъектом факторов, кроме его потребности, удовлетворить которую или отказаться от удовлетворения которой, избрать соответствующий способ удовлетворения он вправе по собственному желанию и усмотрению. При этом нельзя забывать, что коль скоро признаком абсолютной свободы наделены отношения добровольные (субъективно-инициативные), то индивидуальные жизненные обстоятельства при отнесении отношений к данной группе в расчет приниматься не могут.

При абсолютной несвободе общественных отношений у его участника отсутствует свобода выбора: он не может решать вступать ему в данные отношения или нет (не может отказаться от вступления в такие отношения), а также не может определять их содержание.

Однако в том случае, если один из параметров свободы или несвободы присутствует, а другой отсутствует, то это говорит о том, что данные отношения следует признать относительно свободными или относительно несвободными. Для удовлетворения первичных (необходимых для жизнеобеспечения) потребностей в развитом гражданском обществе должно быть предоставлено как можно больше способов. В настоящее время можно констатировать, что существование многочисленных субъективных прав на жилые помещения и юридических фактов, их порождающих, в полной мере отражают палитру свободы выбора способов удовлетворения жилищной потребности. Однако, имея возможность выбрать как ее удовлетворить, у человека нет выбора в вопросе о том, становиться участником таких отношений или не становиться. Именно поэтому данные отношения являются относительно свободными.

Одновременно с этим, государство, признав себя социальным, пред-определило необходимость формирования целого блока отношений, в которых принудительность для граждан носит не абсолютный, а относительный характер. Это выражается в том, что они сами решают какой выбрать способ удовлетворения потребности, но избрав тот, который связан с оказанием государственной социальной помощи (в том числе и по предоставлению жилых помещений), в дальнейшем подчиняет свое поведение велениям публичных органов.

Следовательно, наряду с природой потребности, общественные отно-шения различаются в зависимости от способа влияния потребности на волю участника отношений.

Для наглядности представим итоговую классификацию общественных отношений в виде схемы (рис. 2).

Рис. 2. Общественные отношения

Данная классификация, на наш взгляд, во-первых, отражает связь общественных отношений с нормами права (содержание и форма), а, во-вторых, позволяет учесть их сущностные особенности для разработки эффективных правовых актов. Общеизвестно, что законодатель, формулируя определенные правила поведения, обязан учитывать объективно существующие обстоятельства (объективно действующее право). Продуманное правовое регулирование в области общественных отношений, связанных с удовлетворением физиологически важных потребностей, безусловно, необходимо. Игнорирование данных объективно существующих обстоятельств не может привести к созданию справедливой правовой нормы. Считать эти отношения добровольными и свободными в полной мере недопустимо.

Нельзя не отметить, что данное деление общественных отношений, построенное совершенно на иных классификационных критериях, чем это делалось раньше, не может накладываться на предлагаемые до этого группировки общественных отношений с позиции системы права. Нами, на данном этапе исследования, не предпринимается попытки «разместить» общепризнанные в данный момент отрасли права по данным группам общественных отношений, а соответственно, провести четкий водораздел между гражданским и жилищным правом. На данном уровне классификации, и в этом мы разделяем позицию В.Ф. Попондопуло, гражданского, уголовного или жилищного или иных отраслей права не существует, как нет их и в том случае, если мы выделяем публичное и частное право. Это непересекающиеся классификации, при которых используются различные критерии подразделения. Хотя, безусловно, что систематизируя таким образом общественные отношения, полагаем, что, как минимум, сферы законодательства, регулирующие данные, разноплановые по своей природе отношения, должны строиться (да во многом и сейчас строятся) на разных принципах и подходах. Практика правоприменения уже не раз демонстрировала неспособность гражданского законодательства учесть специфику отношений, возникающих по поводу жилого помещения, и исключала применение общих норм, установленных в Гражданском кодексе РФ. Основные начала жилищного законодательства во многом специфичны и отличаются от основных начал гражданского законодательства (в частности, отступлением от принципа равноправия). Признание факта существования особой группы общественных отношений, носящих вынужденный характер, позволит более четко и открыто прописать принципы нормативного построения их правового регулирования, отличных от принципов регулирования добровольных и принудительных отношений.